Игумен Евфимий (Моисеев) «Забытый святитель-миссионер: жизнь и труды епископа Камчатского, Курильского и Благовещенского Макария (Дарского) (1842-1897)»

О епископе Камчатском, Курильском и Благовещенском Макарии (Дарском), выпускнике Тульской духовной семинарии и Московской духовной академии, к сожалению, известно не так немного. Его имя на сегодняшний день оказалось основательно забытым, и даже в таком авторитетном научном издании как «Православная энциклопедия» отсутствует статья о нем. Упоминание об этом архиерее можно встретить лишь в немногочисленной специальной литературе, посвященной истории Православия на Дальнем Востоке. Между тем, владыка прожил хоть и короткую, но нелегкую и подвижническую жизнь, совершая сначала пастырское, а потом и архипастырское служение среди народов Сибири и Дальнего Востока.

Преосвященный Макарий принадлежит к плеяде замечательных и незаслуженно забытых миссионеров, трудами которых православная вера утверждалась в самых удаленных уголках Российской Империи. Поскольку он был выпускником Тульской духовной семинарии, мы посчитали важным приложить некоторые усилия, для того чтобы восполнить пробел в научно-исторической литературе, посвященной этому иерарху Российской Православной Церкви. Впрочем, следует сразу оговориться, что за отсутствием точных данных по многим аспектам его биографии для объяснения ряда фактов его жизни нам придется прибегать к гипотезам и предположениям.

Епископ Макарий, в миру Михаил Федорович Дарский, родился в 1842 году в Туле, в семье протоиерея Феодора Егоровича Дарского, настоятеля Вознесенской церкви – к счастью, сохранившейся до наших дней. Его отец, протоиерей Феодор Дарский – выпускник Санкт-Петербургской духовной академии, совмещал приходское служение с трудами в Тульской духовной семинарии, где в 30-е годы XIX в. был секретарем правления, а также секретарем комитета о построении нового семинарского корпуса.

В семье протоиерея Феодора было десять детей, Михаил – будущий святитель, был седьмым ребенком. Его старший брат – протоиерей Сергий Дарский, был женат на Александре Яковлевне Каркадиновской, младшей сестре митрополита Московского и Коломенского Сергия (Ляпидевского) (1820 – 1898).

Как выходец из священнической семьи Михаил Дарский получил вполне обычное для представителя своего сословия образование. В Туле он окончил духовное училище и семинарию. Если верны имеющиеся о нем биографические данные, семинарию он окончил в возрасте 22-х лет, что для той эпохи выглядит довольно нетипичным. Обычно семинаристы заканчивали свое обучение к 18 годам, поэтому причину, по которой будущий епископ окончил семинарию на четыре года позже положенного срока, еще предстоит выяснить его будущим биографам. Маловероятно, что причиной задержки была слабая успеваемость – в этом случае Михаил не мог бы рассчитывать на поступление в академию. С большей степенью вероятности можно предположить, что у Михаила уже в молодом возрасте были какие-то проблемы со здоровьем, в пользу этой версии говорит и его достаточно ранняя кончина в возрасте 55 лет.

В 1864 году Михаил Дарский поступил в Московскую духовную академию, которую успешно окончил в 1868 году. Годы его учебы в академии совпали со временем ее расцвета, которого она достигла благодаря мудрому попечению святителя Московского Филарета (Дроздова) и неустанным трудам своего ректора – известного церковного ученого протоиерея Александра Горского.

В 1868 году, завершив учебу в Московской духовной академии, Михаил Федорович Дарский поступил на должность законоучителя мужской гимназии в Иркутске. Параллельно с преподаванием он исполнял обязанности катехизатора Иркутского епархиального управления, а в 1870 году стал членом епархиального комитета.

Причина, по которой выходец из достаточно известной тульской священнической семьи, отправился в Сибирь, нам доподлинно неизвестна. Можно предположить, что на решение молодого человека отправиться в далекие края повлиял известный миссионер святитель Иннокентий (Вениаминов), митрополит Московский, который после кончины святителя Филарета (Дроздова) в 1867 году стал его преемником по кафедре. Очевидно, что с его появлением «на Москве» возрос интерес к миссионерской тематике. Маститый иерарх, который большую часть своей жизни провел в миссионерских трудах, не только хорошо знал все трудности миссионерского служения, но и по мере сил стремился способствовать развитию миссии, так что нельзя исключать, что именно он и направил выпускника Московской духовной академии Михаила Дарского в Иркутск.

Вполне вероятно и то, что это решение могло быть поддержано и ректором академии протоиереем Александром Горским, младший брат которого – Владимир Васильевич Горский (1819 – 1847) был членом 12-й Пекинской духовной миссии.

Как бы то ни было, очевидно, что Михаил Дарский воспринял это назначение как волю Божию и не пытался ему противиться, о чем говорит тот факт, что всю свою оставшуюся жизнь он отдал служению в Сибири и на Дальнем Востоке, хотя по истечении определенного срока службы, вероятно, имел возможность хлопотать о своем переводе поближе к родному дому.

В одном из интернет-источников [2] упоминается о том, что 17 сентября 1871 года Михаил Дарский защитил кандидатскую диссертацию (впрочем, ни место защиты, ни тема диссертации не указываются), однако эта информация нуждается в проверке. В другом месте [2] говорится, что в этот день он был рукоположен в сан священника.

Нам неизвестно, где состоялась иерейская хиротония Михаила Дарского, равно как и то, кто из архиереев ее совершил. Также до конца не ясно, в каком качестве (семейном статусе) он был рукоположен. Поскольку в известных нам биографиях преосвященного нигде не упоминается ни о его женитьбе, ни о смерти супруги, с большой долей вероятности можно предположить, что он был рукоположен в священный сан целибатом – в соответствии с практикой, берущей в Русской Церкви свое начало с рукоположения ректора Московской духовной академии протоиерея Александра Горского. К сожалению, подобных белых пятен в биографии преосвященного Макария на сегодняшний день остается довольно много.

Как бы то ни было, в течение почти десяти лет после рукоположения священник Михаил Дарский активно трудился в Иркутске на педагогическом поприще в светских учебных заведениях – преподавал латинский язык в Иркутской мужской гимназии, Закон Божий в Иркутской женской гимназии и даже занимал должность законоучителя в Иркутском детском саду.

19 октября 1880 года он вернулся на стезю духовного образования уже в качестве начальствующего и был назначен смотрителем Иркутского духовного училища.

27 января 1881 года священник Михаил Дарский был пострижен в монашество с именем Макарий, возведен в сан архимандрита и назначен начальником Иркутской духовной миссии и настоятелем Ниловой пустыни. В 1882 году архимандрит Макарий занял должность сверхштатного члена Иркутской духовной консистории.

6 августа 1883 года по ходатайству архиепископа Иркутского и Нерчинского Вениамина (Благонравова) император Александр III повелел назначить начальника Иркутской миссии архимандрита Макария (Дарского) вторым викарием Иркутской епархии с титулом «Киренский»[3].

8 августа 1883 года архимандрит Макарий был назначен настоятелем Иркутского Вознесенско-Иннокентиевского первоклассного монастыря, а 9 октября того же года в Иркутске хиротонисан во епископа Киренского с оставлением за ним настоятельства в Вознесенско-Иннокентиевской обители. Архиерейскую хиротонию совершили архиепископ Иркутский Вениамин и епископ Селенгинский Мелетий.

15 июля 1889 года епископ Макарий был назначен епископом Селенгинским, первым викарием Иркутской епархии, в феврале-марте 1892 года временно управлял Иркутской епархией.

До сих пор период деятельности преосвященного Макария, в течение которого он как викарий Иркутской епархии отвечал за миссию среди бурят-буддистов, остается практически неизученным. Между тем, это были девять лет, когда владыка находился в расцвете сил и, очевидно, весьма плодотворно и успешно трудился. Чтобы показать, с какими трудностями приходилось сталкиваться преосвященному Макарию и его помощникам в ходе бурятской миссии, приведем отрывок из статьи священника Иннокентия Преловского «Поездка Преосвященнейшего Макария, епископа Киренского, начальника Иркутского отдела духовной миссии, в Тункинский край с 10 по 21 февраля 1885 г.»[4]:

Устройство Мондинского стана задумано преосвященнейшим Макарием еще в 1882 году. Побудительной причиной было то, что буряты, за отдаленностью резиденции миссионера (на Оке), могли видеть миссионера только по временам, при случайных проездках, которых могло быть не более двух или трех в год. Кроме того, если в Мондах, как увидим ниже, нелегко живется миссионеру, то что сказать о жизни на Оке? 300 верст самого невозможного верхового пути по страшным высям гольцов отрезывали миссионера от живого мира и на десять месяцев лишали его возможности видеть кого-нибудь из русских. Дороговизна провоза жизненных припасов делала невозможной семейную жизнь миссионера. Наконец, после первого окинского миссионера о. Алексея Попова, который после первого посещения Окинского стана заболел насмерть, епархиальное начальство не могло найти ни одного семейного священника, который бы пожелал жить в Окинском стане. Вот причина устройства нового стана в Мондах. И много препятствий привелось побороть устроителям этого стана, преосвященнейшему Макарию и миссионеру о. Иакову Чистохину, немало на их долю выпало скорбей, неприятностей и огорчений. То обманывали доставщики леса, то подрядчик не исполнял условий и вместо того, чтобы строить стан, на взятые им от миссии деньги пускался в разные предосудительные спекуляции; то разбегались рабочие; то, наконец, встречались затруднения в своевременной доставке необходимых для постройки материалов и пр. Нужно было иметь особенную энергию и преданность делу, чтобы не отступить пред упомянутыми препятствиями. Теперь каждый поймет, какова была радость устроителей при виде плодов своих трудов — при виде храма и миссионерских помещений. Каждый поймет, почему преосвященнейший Макарий предпринял эту неудобную поездку для освящения стана.

В Мондах мы провели четверо суток и несколько пригляделись к жизни мондинскаго миссионера. Нелегка и невесела эта жизнь. Сначала до постройки дома, миссионер помещался в монгольской войлочной юрте, и даже лишен был возможности совершать богослужение — этого единственного здесь утешения, — даже в такие великие дни, как св. Пасха. Особенно тяжела эта жизнь для семьи миссионера, когда последний по обязанностям службы должен на целые месяцы оставлять свою семью. Только какой-нибудь монгол или бурят, да проезжий торговец изредка заглянет в дом Мондинского миссионера. Кругом ни души. Еще бы ничего, если бы дело ограничивалось только одной скукой, приходится миссионеру терпеть нечто поважнее. (Заботливый архипастырь, преосвященнейший Макарий впоследствии дозволил миссионеру совершать до устройства храма литургию в старой часовне. Преосвященнейший Макарий перевел недавно в Мондинский стан семейного диакона, так что теперь на Мондах уже два семейства).

Бурливый Иркут нередко отрезывает путь в Тунку, и мондинцам тогда доводится терпеть лишения в съестных припасах, которые доставляются сюда из Тунки. Выезжать же в Тунку семья миссионера может только в некоторые зимние месяцы, при тех путевых неудобствах, какие описаны выше. Летом же на Монду только один верховый путь. На второй день нашего пребывания на Мондах явились к архипастырю двое монгольских лам с поздравлением преосвященнейшего от имени своего хамбо-ламы (настоятеля пограничного монгольскаго дацана), a вместе, чтобы наведаться, когда будет освящение храма. Хамбо-лама, сообщили ламы, желает-де сам приехать на освящение и просит на то позволения у преосвященнейшего. Конечно, отказа не было. Освящение храма было назначено 17 февраля — в воскресенье, и потому оставалось еще два дня совершенно свободных. Уже к концу второго дня всех одолела та скука, от которой, по русской поговорке, хоть беги, а постоянные ветры еще более увеличивали ее. Дождались, наконец, всенощного бдения. Служил миссионер Парфениевского стана священник Иннокентий Преловский. Его Преосвященство с четырьмя иереями совершил освящение хлебов, прочел на полиелее акафист св. равноапостольному князю Владимиру, во имя которого устроен Мондинский стан, и помазал всех богомольцев освященным елеем. К освящению храма собрались буряты и приехало несколько семейств из тункинского выселка.

17 февраля, в 9 часов утра, под предстоятельством Его Преосвященства, начато освящение храма. В освящении участвовали о. благочинный тункинских миссионерских церквей священник Иоанн Косыгин, Парфениевский миссионер священник Иннокентий Преловский, местный миссионер свящ. Иаков Чистохин и шимковский миссионер о. Иоанн Соколов, с двумя диаконами: Владимиром Поповым и Александром Грозиным. Освящение храма и литургия, совершенная Его Преосвященством с теми же сослужащими, окончились в 12 часов дня. В конце литургии преосвященнейший в поучении изложил краткое учение о Боге и Его домостроительстве, а о. Иаков Чистохин тут же переводил его на бурятский язык. Молящиеся буряты, как бы в доказательство, что они понимают проповедь, после каждого перевода восклицали: „болтогой, болтогой! (аминь — да будет, верно).

Слава и благодарение Господу, что Он сподобил огласить и этот отдаленный уголок нашей родины архиерейским служением и поучением. Всем потрудившимся и помолившимся радушный о. миссионер предложил праздничную трапезу, во время которой опять явились те же монгольские ламы, только уже трое, и извинились пред архипастырем, что хамбо-лама не мог из-за болезни явиться на освящение. И эти овцы не двора сего были радушно приглашены разделить трапезу и радость христиан. После обеда монголы посетили храм и восхищались его красотою. В доказательство своего благоговения к архипастырю, который подарил как им самим, так и хамбо-ламе, книги Св. Писания на монгольском языке, ламы просили у Его Преосвященства по одному волосу на память. Данные волосы они завернули в чистую бумагу и с поклонами удалились восвояси. Так совершилось скромное мондинское торжество, участие в котором приняли и те, для обращения которых к свету Христову построен этот стан.

Миссионерские труды снискали епископу Макарию заслуженное благоволение в глазах священноначалия: известно, что владыка был удостоен двух орденов – Святого Владимира III степени и Святой Анны I степени. Как минимум одну из этих наград, очевидно, он получил за труды в Иркутской епархии.

25 октября 1892 года преосвященный Макарий был назначен на самостоятельную кафедру с титулом «Камчатский, Курильский и Благовещенский». Таким образом он стал преемником по кафедре святителя Иннокентия Московского, чей образ некогда вдохновил его вступить на поприще миссионерства. По своей площади это была огромнейшая епархия, которая включала в себя, помимо Камчатки, Сахалина и Курил, все Приамурье и Приморье. Центр епархии находился в городе Благовещенск-на-Амуре.

К сожалению, Господь судил преосвященному Макарию потрудиться в пределах этой обширной церковной области совсем недолго – менее пяти лет. О его поездках по епархии мы знаем из двух источников: годовых отчетов по епархии и «Камчатских епархиальных ведомостей» – газете, которая по благословению владыки Макария с 1894 г. стала издаваться в Благовещенске.

Отчеты по Камчатской епархии внимательно проанализировал в своей диссертации [5] игумен Филарет (Пряшников):

«В 1893 году преосвященный Макарий посетил Сахалин <…> На пароходе «Байкал» он прибыл из Владивостока на северную часть островной территории. Владыке удалось посетить все церкви этой части острова, а также «освятить четыре вновь сооруженных церкви и провести закладку одной приписной церкви» (РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 1449. Л. 5).

Епископ Макарий (Дарский) остался доволен увиденным. Все, что он смог осмотреть, было выполнено руками островитян, причем некоторые из «чинов ведомства» также посвящали свое свободное время украшению церквей острова. Богослужебная жизнь отличалась благочинием: на службах пели местные хоры, сахалинские библиотеки радовали своим разнообразием, больницы и школы, посещенные владыкой, были «устроены и обставлены» (РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 1449. Л. 6 об.). Подводя итог православной жизни Сахалина, епископ Макарий благодарил своих предшественников, так как они «положили добрые устои из возможного лучшего материального их быта (островитян) и для религиозно-нравственного преуспеяния» (РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 1449. Л. 7). С особым удовольствием в отчете был отмечен тот факт, что начальник миссии епархии в отчетном году предпринял путешествие к берегам острова Сахалин северной его части, «обильно населенной гиляками» (РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 1449. Л. 24). Впервые за все время в отчетах епархиальных архиереев Камчатской епархии приводится подробная статистика имеющихся школ, открытых на острове Сахалин.

Так, по отчету за 1894 г., школы существовали благодаря Тюремному ведомству и располагались во всех административных округах. Общее количество образовательных учреждений приближалось к одиннадцати, в них обучалось свыше 550 детей (РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 1507. Л. 7 об.). Последнее упоминание о Сахалине перед разделением Камчатской епархии как о поприще духовного делания священнослужителей Православной Церкви мы находим в отчете за 1896 г. Епископ Макарий (Дарский) смог снова посетить все существующие церкви на острове (РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 1620. Л. 3). Благодаря этому было совершено освящение новых церквей в селениях Березняки и Корсаковское. В последнем из поселений преосвященный владыка посетил приют для детей ссыльнокаторжных (РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 1620. Л. 5). Поездка правящего епископа показала крайнюю необходимость строить новые церкви из-за увеличивающегося населения Сахалина. Именно об этом он постоянно говорил при встречах с представителями гражданских властей разного уровня. Беспокоило архипастыря и отсутствие церковно-приходских школ для детей поселенцев. Именно эти образовательные учреждения должны были «предохранять детей от растления местной среды» (РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 1620. Л. 8).

Епископ Макарий (Дарский) не упустил возможность обсудить вопрос о миссионерском окормлении коренных народов Севера. Он утвердил план строительства церковного приюта в селении Малки для детей аборигенов Сахалина. Также благочинному островных церквей было поручено рассмотреть вопрос о строительстве часовни на месте крушения судна добровольного флота «Владивосток» с той целью, чтобы и живущие неподалеку «орочены крещенные и не крещенные» могли посещать богослужения, проводимые в ней. Порадовался владыка новой часовне в селении Оглы, устроенной инородцами севера Сахалина (РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 1620. Л. 30)».[6]

Не менее важным, чем годовые отчеты, источником сведений о деятельности епископа Макария являются подробные описания его путешествий по епархии, опубликованные в «Камчатских епархиальных ведомостях». Описание поездок епископа Макария по епархии под названием «Путешествие Преосвященнейшего Макария, Епископа Камчатского, по епархии в мае, июне и июле месяцах 1893 г.» размещалось в нескольких номерах газеты «Камчатские епархиальные ведомости» и принадлежало перу священника С. Тихвинского.

Из важных событий, которые произошли в бытность епископа Макария правящим архиереем Камчатской епархии, следует отметить, что по его ходатайству Святейший синод 24 августа 1895 года утвердил празднование в честь Албазинской иконы Божией Матери, именуемой «Слово плоть бысть», и повелел совершать богослужебную память в честь этого образа 9 марта [7].

За относительно недолгий срок своего пребывания на Камчатской кафедре преосвященный Макарий успел сделать весьма немало, уделяя особе внимание развитию церковно-приходских школ и миссионерских проектов. Много сил и времени отдавал архипастырь поездкам по своей огромной епархии, не считаясь ни с какими с трудностями, в том числе часто со скудным и плохо организованным питанием.

По информации, которую сообщила нам родственница преосвященного Макария Е. С. Токарева – правнучка протоиерея Сергия Дарского, старшего брата владыки Макария, он скончался от рака желудка.

Основанная им епархиальная газета сообщала, что «7 сентября 1897 года, в 14 часов 20 минут, после тяжкой и продолжительной болезни преосвященный Макарий мирно отошел ко Господу»[8]. В опубликованном здесь же некрологе он был охарактеризован как «неутомимый труженик, мудрый администратор, любвеобильнейший человек и смиреннейший архипастырь»[9].

Завещание святителя многое говорит о его духовно-нравственном облике: «От всего сердца благодарю Бога моего и Спасителя, что судил мне родиться в благочестивой семье и хотя первым правилам благочестия научиться от родителей. Благодарю Господа, что удостоил меня в течение тридцати лет, при всем недостоинстве моем, послужить Ему во всех степенях иерархии. Заблуждения, прегрешения, а, быть может, и неслучайные отступления, какие допущены мной как священнослужителем, братия и сослужители мои да покроют любовью своей, и Господь Бог да простит их мне яко благ и человеколюбец: всех, кому по судьбам Божиим пришлось послужить мне так или иначе, по должности или частно, сердечно благодарю; кого из них обидел намеренно или случайно, прошу простить меня. Сам же я таковыми должниками всю жизнь свою был не богат, потому что вовремя прощаем был за вольные и невольные прегрешения всеми и каждым. И сам сейчас вседушно прощаю всем, кто считает себя виновным предо мною. Они сами знают, что их не вызывал я к сему, и они не стремились к недоразумениям, а случалось это только по радости человеконенавистника и человекоубийцы искони; но все же да простит нам Господь и сии греховные падения наши. Вверенной от Господа Камчатской пастве моей, а также и людям Божиим, какие подчинены были моему духовному руководству за разное время моего служения, от моего недостоинства – мир, любовь и благословение навеки!»[10].

Епископ Макарий (Дарский) был погребен в Благовещенском кафедральном соборе у правого клироса. Могила его, к сожалению, не сохранилась, поскольку в советское время все православные храмы города были разрушены.

Интересно отметить, что преемником епископа Макария по кафедре стал его земляк, уроженец Алексинского уезда Тульской губернии, выпускник Тульской духовной семинарии и Московской духовной академии епископ Евсевий (Никольский) (1860 – 1922), впоследствии первый архиерей самостоятельной Владивостокской епархии.

Преосвященный Макарий (Дарский) стал продолжателем традиций выдающихся русских миссионеров. Его деятельность способствовала решению многих вопросов, стоявших перед государством и Церковью в XIX в., поскольку в освоении Дальнего Востока важнейшую роль играл фактор духовного просвещения. Как епископ одной из самых дальних и больших инородческих епархий он много сделал для утверждения православия и поднятия авторитета православного духовенства, ревностно трудясь на ниве распространения и утверждения христианской веры, заботясь о просвещении вверенной ему паствы, всего себя отдавая служению ближнему.

Текст опубликован в Вестнике исторического общества Санкт-Петербургской духовной академии

[1] См.: https://drevo-info.ru/articles/24790.html

[2] См.: https://ru.wikipedia.org/wiki/Макарий_(Дарский)

[3] Иркутские епархиальные ведомости. 1883, № 40. С. 211-213.

[4] Иркутские епархиальные ведомости. 1885

[5] См. Игумен Филарет (Пряшников) Деятельность православного духовенства острова Сахалина во второй половине XIX – начале ХХ века. М., 2019.

[6] Игумен Филарет (Пряшников) Отчеты епархиальных архиереев как источник сведений о процессе становления сахалинского православия (по материалам Камчатской духовной консистории) // https://bogoslov.ru/article/5571130

[7] 22 марта по новому стилю.

[8] Камчатские епархиальные ведомости. 1897, № 17.

[9] Там же.

[10] Там же.